Весенняя прелесть Камчатки. Отчет Саши Филатова.

Когда я был маленький, то каждое лето проводил в деревне у дедушки и бабушки. В конце августа я возвращался в город, по своей наивности полагая, что в деревне круглый год можно было купаться, загорать, собирать ягоды и босиком бегать по траве. Только повзрослев, я понял, что в деревне тоже бывает зима. В прошлом году мы были в летнем походе по Камчатке. Это был один из лучших походов в моей жизни. Сейчас я уже не настолько наивен, чтобы предполагать, что лето, откуда я уезжаю, длится круглый год, тем не менее мне было интересно посмотреть, как Камчатка выглядит зимой.

Рекламная информация обещала лыжный тур со множеством горячих источников, несколько домиков для ночевки и несложный маршрут. Если перед летним походом мы были напряжены, то сейчас мы ехали просто расслабиться и отдохнуть. Наш самолет прилетел в Петропавловск в середине дня. После короткого отдыха и переупаковки рюкзаков сразу выезжаем на маршрут. Мы с напряжение всматривались в окна вахтовки, выискивая в полях редкие пятна снега. Этот год на Камчатке выдался особенно мало снежный и с ранней весной. Однако, когда мы поднялись в сопки к началу маршрута, то снега вполне хватало, чтобы уверенно пройти по насту до нашей первой стоянки на Карымшинских горячих источниках. Посередине просторной площадки из земли метра на полтора высотой торчала трехдюймовая труба со множеством проржавелых вентилей. Изо всех сочленений брызгала горячая вода, чтобы к гидранту можно было как-то подойти некоторые особенно сильные протечки были замотаны тряпками. Вытекающая вода по желобу поступала сначала в горячий купальный бассейн, а оттуда в следующий бассейн с более прохладной водой. Все это ржавое сооружение с легким запахом сероводорода можно было рассматривать как спа-салон под открытым небом или как инсталляцию, олицетворяющую состояние ЖКХ по всей России. Когда прилетаешь в Петропавловск, то по дороге из аэропорта в город почти все туристы останавливаются у памятника со скульптурой медведицы с медвежонком и рыбой во рту с гордой надписью: «Здесь начинается Россия». Мне кажется, что эта надпись была бы очень уместна возле этого проржавевшего гидранта. Погода была неважная. Начал идти снег. Свой первый ход мы сразу делаем с козыря - берем дневку, которая была припасена в графике на случай пурги. Мы купаемся в источнике и наслаждаемся кухней нашего гида Петровского. На следующий день погода улучшается, и мы выходим на маршрут. Ласково светит солнце. Лежит хороший наст. Впереди нас как голуби на московском тротуаре бегут и никак не хотят взлетать белые куропатки. Потревоженный заяц-беляк отбегает метров на 100, садиться к нам спиной и полностью игнорирует нас. Это самые счастливые минуты нашего похода. Еще ничего не потеряли, не прожгли, не сломали, уже согрелись, но еще не устали. Петровский разомлел и даже идет в шортах. Мы все выше и выше поднимаемся к перевалу, который разделяет Тихоокеанский и Охотский бассейны. Тебе уже кажется, что перевал уже виден, но кулуар делает поворот и перевал в очередной раз удаляется от тебя. Молодые девочки –участницы похода начинают безнадежно отставать. Петровский челноком таскает вверх их рюкзаки, однако темп движения остается низким. Мы часто сидим и ждем отстающих. Наконец к основной группе подходит отстающая девочка и удивленно спрашивает Петровского: «А что, такие подъемы будут каждый день?» «Да», - спокойно отвечает Петровский. В тот день к месту стоянки на Карымчинских горячих источниках мы приходим только в 1 час ночи. Потом еще готовим ужин и ложимся спать совсем поздно. Запоздалая стоянка приводит к позднему подъему, поздний выход гарантирует позднюю остановку на следующую стоянку. Так начинается раскручиваться маховик нашего отставания от графика движения. Не редкость, когда последние километры мы идем при свете фонарей. Однажды при свете фонарей даже форсировали реку.

Когда воды в реке было выше, чем по колено, используем забродные сапоги. Много времени уходит на очередное переобувание, поэтому женщин легче 80 кг Петровский переносит на закорках. Вот это сервис! Еще в Петропавловске нас предупредили о коварстве камчатского солнца. Чтобы защититься от обгорания мы изрядно мажемся кремом, наши лица белы, а со щек и бороды свисают белые клочья не размазанного крема. На привале наше сборище напоминало корпоратив у дедов Морозов. Как я не защищался от солнца, оно все равно находит брешь в моей обороне. Утром я проснулся с сильным жжением на руках. На моих запястьях красовались яркие гранатовые браслеты. Следующий день мне пришлось идти в крагах, но солнце нашло узкую незащищенную полоску между очками и шапочкой. Когда на следующий день я поглубже натянул свою шапочку, оно принялось обжигать мой загривок. Кроме перевалов есть ещё много других препятствий. Это или короткие крутые подъёмы или спуски или броды. Идти по плато намного честней, чем ползти по кулуару на перевал. Как не далека твоя конечная цель, ты видишь ее сразу, ты можешь точно контролировать свое продвижение к ней. На плато не грех отдохнуть или прокатиться коньком На наших глазах наш путь пересекает медведица с медвежонком. Мамаша идет прямо, а малыш резвиться, забегает то влево, то вправо, то вскарабкивается на большой камень и спрыгивает оттуда. 15 мин назад здесь прошли медведи Наше счастье, что медведи не нашли заброску с продуктами, которую заблаговременно сделал Петровский. Готовим обед со «свежими» продуктами На снежных спусках приходится вспомнить свои подзабытые горнолыжные навыки. Лыжи у нас хотя и окантованные, но рюкзак не позволяет делать качественный поворот. Петровский демонстрирует более эффективный способ поворота и торможения, который я рискну назвать приемом гондольера. В этом случае лыжные палки складываются в подобие весла, которое упирается в снег чуть сзади и в стороне. Основная нагрузка идет на это импровизированное весло, которое выполняет роль и тормоза и руля. Однако частые падения всё равно неизбежны. Очередная ночевка в охотничьем домике Охотники живут и промышляют здесь с декабря по март, а сейчас он свободен. На входе в домик висит грозная табличка «Посторонним вход воспрещен». Мы игнорируем ее, заходим внутрь и читаем более миролюбивую записку от хозяев, просящих вернуть украденный спиннинг. Весенний снег он со своим характером. То ты уверенно идешь по твердому насту, то неожиданно проваливаешься по колено или даже по пояс, приходится долго капаться в рыхлом снегу, пытаясь встать на ноги и вытащить лыжи из-под спрессовавшегося снега. Мы шли по зарослям ольхи Моросил дождь. Ноги глубоко проваливались в промокшый снег, тело нужно было протискивать между кривыми стволами ольхи, а лыжи, вставленные в рюкзак, цеплялись за ветви как рога оленя. Петровский на ходу еще успевал спиливать особенно мешающие ветви, но все равно группа шла очень медленно. Недостаточная физическая нагрузка плохо согревала тело. Пальцы ног окоченели, и я перестал их ощущать. Временами мне казалось, что мы ходим по одному и тому же кругу. Для меня это был один из наиболее критических моментов похода. Мое единственное желание было побыстрей оказаться в салоне самолета и услышать спокойный голос: «Командир корабля приветствует Вас на борту нашего судна, совершающего перелет по маршруту Петропавловск-Москва.» Наверное, в этот день я в первый раз подморозил пальцы ног, впрочем, последующие дни еще добавили обморожение. Сегодня у нас «холодная стоянка». Это значит, что мы стоим в тундре, где нет дров, костер делать не из чего, и пищу мы готовим на газовых баллонах. Утром погода начинает портиться Ветер дует всё сильней и сильней, в конце концов поднимается настоящая пурга. Петровский гонит нас вперед и вверх. За перевалом должно быть какое-то затишье. Ветер сбивает с ног даже Петровского. Группа идет все медленней и медленней. Скорость уже не больше одного километра в час. Петровский оборачивается и спрашивает идущую за ним девушку, как она себя чувствует. В ответ она только молчит. Петровский разворачивает группу назад, находит чуть более ровное место и дает команду ставить палатки. Ставить палатки на шквальном ветру не так просто. Держим палатку в шесть рук, а в это время четвертый продевает очередной обруч и закрепляет угол. Наконец мы справляемся с этим нелегким делом и залегаем в палатки. Это была только середина дня. Надо ждать пока стихия не успокоится. К утру наши палатки занесло снегом по самый конек. Мы вылезаем из палаток и делаем попытку откопать их, но это был фальстарт. Видимости нет никакой, и пурга метет с прежней силой. После откапывания мы залезаем в палатки обратно. Очень быстро пурга заметает все то, что мы успели откопали. Снег с новой силой сдавливает наше убежище, как торосы сковали ледокол Челюскин. Чтобы отвоевать внутреннее пространство ногами и головой мы пытаемся отжать навалившийся снег, но он поддается только на пару сантиметров. На внутреннем тенте как лужицы ртути, меняя форму, плещутся водные пузыри. Когда они вырастают побольше, то при очередном порыве ветра пузыри взрываются, и вода фонтаном брызг летит внутрь палатки. Спальники уже давно промокли. Чтобы не замерзнуть, нужно отогреть себе минимальное пространство, и как можно меньше ворочаться, чтобы не растрачивать драгоценное тепло. Мы не ели и не пили со вчерашнего утра. Ольга у себя в заначке находит краюху хлеба. Честно делим ее на четыре части В тамбуре набираем миску снега, через час-другой у нас уже есть вода, чтобы сделать пару глотков. Сколько так будет продолжаться - никто не знает. Надежда, что через два дня мы успеем на самолет в Москву, постепенно тает, но главное мысль – это хоть как-то выбраться отсюда. Наконец к середине дня ветер стихает. Мы вылезаем из палаток и начинаем откапывать их во второй раз Палатка Петровского завалена больше всего, выбраться из нее можно только по пещере в снегу, которую прокопали ребята. Нужно найти лыжи и палки. За неимением лопат в ход идут миски и сидушки. Лыжи находим по веревкам, которые оттягивают палатки. Трудней найти палки, которые народ в спешке побросал между палаток. В результате три палки так и остались погребенные под снегом. Съедаем скромные бутерброды. Мы отстали от графики, еда почти закончилась, а следующая заброска ждет нас в хижине, до которой ещё надо дойти. На остатках газа готовим чай. В 5 часов дня мы только начинаем движение вперед. Наконец мы берем этот злосчастный перевал, и перед нами открывается долина на вулкан Мутновский. На его склоне точкой видна наша спасительная хижина с запасом еды, дров и кровом. По ходу слева от нас лежат бесформенные развалины вулкана Горелого. Несколько лет назад, когда Горелый был активен, очень популярными были ночные восхождения, во время которых можно было любоваться светящимися фонтанами вырывающихся раскаленных газов. До хижины остается еще несколько километров. Нас четверых Петровский пускает вперед, чтобы мы быстрей добрались до хижины и разожгли огонь. Мы устремляемся вперед, соревнуясь с наступающей темнотой. Или мы засветло доберемся до хижины, или темнота накроет нас в тундре. Хижина хорошо видна издалека, но подойдя поближе, она скрывается в складках местности. Чтобы определить направление движения, мне приходится по очереди взбираться и обследовать то одну, то другую вершину. Это могло бы продолжаться еще довольно долго, но вот почти в полной темноте я замечаю яркий свет от фар снегохода. Это Михаил по прозвищу Ломоносов спешит к нам на помощь. По направлению снегохода я догадываюсь, где расположена хижина. Мы спасены. На пороге хижины мы обнимаемся и поздравляем друг друга с Днем Победы. Сегодня 9 Мая. Сегодня последний день похода. Нам надо спуститься вниз до ожидающей нас вахтовки. Прошлым летом я также стоял на склоне вулкана Мутновского и также любовался окружающим пейзажем. Гид сыпал названиями гор, хребтов и вулканов, но для меня это были не более чем географические названия, которые долго не задерживались в голове. Тогда нас доставил на Мутновский вездеход Урал. На этот раз мы притопали сюда своими ногами. Теперь названия близь лежащих гор и вулканов приобрели для меня совсем другой и конкретный смысл. Вон там рядом с вулканом Опала у нас была прекрасная стоянка с горячим источником. Вот перевал, на котором мы запурговали. Вот вулкан Горелый – свидетель нашего отчаянного последнего броска. И наконец последнее. Лыжня со стрелкой и буквой «Р» с точкой. Кто знает, тот поймет.

Камчатка

29 апреля – 10 мая 2016

P.S. Прошла уже неделя после нашего возвращения в Москву. Обычная рабочая суета уже навалилась на плечи, но я никак не могу войти в ритм обычный жизни. Сказывается и сдвиг часовых поясов, и мои обмороженные пальцы, которые при ходьбе приходится растопыривать веером. Однако самое главное, я психологически все ещё там, на перевалах Камчатки. Трудный поход хорош тем, что он резче врезается в память.